Пресс-секретарь НАУ Артём Брухан в интервью «Маланке»
Важные отличия этих двух инструментов давления:
Допустим, причастному к пыткам силовику запрещён въезд в ЕС, при этом на него уже заведено уголовное дело в какой-то из стран. Подозреваемого будет сложно привлечь к процессуальным действиям (вызвать на допрос, например), ведь будет обоснованная причина для уклонения — запрет на въезд.
«Эффект решета». Санкционный запрет на пересечение границ часто несовершенен на практике. Пример тому — история главы беларуской федерации футбола Базанова, который был замечен на территории ЕС, хотя его фамилия значилась в стоп-листе.
Санкции — политический инструмент, а политика имеет свойство меняться. В отличие от санкционных ограничений, уголовное преследование по универсальной юрисдикции не имеет срока давности и не подлежит отмене.
Даже один представитель режима Лукашенко, объявленный в розыск Интерполом — важный стимул для европейских судов стремиться наказать и других виновных. А с ними — и будущих преступников разных стран мира, от имени власти истязающих своих соотечественников.
Ценой собственных страданий и упорной борьбы беларусы выполняют важную функцию в международном праве — создают прецедент. Это важно, ведь Лукашенко — не последний диктатор в мире, и нет гарантий, что в будущем не появятся новые.